Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+9°
Boom metrics
Дом. Семья13 июня 2012 22:00

«Немцы» над Москвой

Параллельная история столицы описана в новом романе Александра Терехова

В новом романе Александра Терехова «Немцы», который получил премию «Национальный бестселлер», рисуется то ли недавнее прошлое Москвы, то ли ее антиутопическое будущее. Странные, фантастически изощренные, пугающе гротесковые чиновничьи отношения в руководстве столицы. Нереально огромные откаты, виртуозно прокладывающие себе путь в карманы избранных, допущенных к кормушке. Не поддающиеся пониманию акульи отношения между внешне похожими на людей взяткоемких жутких роботов, лихо осваивающими гигантские бюджеты. Даже новый префект именуется «монстром». А вокруг - немцы. Хериберт, Хассо, Фриц и главный герой - руководитель пресс-службы префектуры Эбергард со своей любовницей Улрике. Оккупанты, официально «замещающие должности госслужащих» в главном городе страны...

С разрешения автора и издательства «Астрель» публикуем отрывки из романа «Немцы». Также на вопросы «КП» любезно согласился ответить сам писатель Александр Терехов.

ИЗ РОМАНА «НЕМЦЫ»

Что происходит с мэром? В прежние сильные годы разве бы поставил он префектом на лучший после Западно-Южного округа человека не из семьи? Эбергард жалел не его - чего Бабца жалеть, не маленький, через месяц выйдет (мэр следил, чтобы члены семьи оставались в команде, никаких «в никуда») замом куда-нибудь в департамент национально-культурной интеграции общественно-научных организаций местного самоуправления; два загородных дома, пять квартир, табачные киоски племянника и сауны дочери - это только то, что знают посудомойки префектурной столовой, а сколько еще вывесок, учредительных документов и свидетельств о регистрации, под которые нужное вложено, из-под которых будет сочиться и капать...

***

Из банка Эбергард пошел к куратору отдать откат.

- За август, - Эбергард положил пакет из «Седьмого континента» на соседний стул. - За минусом. - Эбергард нарисовал карандашом на листке для записей 7,5%, показал Кравцову и шепотом: - За обнал.

Кравцов кивнул, отобрал бумажку, порвал в снежок, просыпал в урну и ткнул в свои записи:

- Из департамента, видишь, пришло, что мало мы как-то способствуем малому бизнесу. Какие-то новые формы... Может, пособие какое напечатать? Массовым тиражом? Типа «Как организовать свой бизнес». А?

- Можем. Прямо пошагово. Шаг первый - «Устройся на работу в ФСБ».

Кравцов вдруг спросил:

- Что такой черный ходишь? Все уже замечают.

- Михаил Александрович, - Эбергарду показалось: минута подходящая, - ремонт надо в новой квартире... Мучаюсь на съемной. Молодая семья. Может, найдется возможность кинуть через ДЭЗ «Верхнее Песчаное» хоть бы миллиончик, провести как капремонт квартир ветеранов. Остальное уж сам буду наскребать. Очень буду благодарен, - что означало двадцать процентов от суммы.

- Конечно, друг. Поможем большой любви, - Кравцов заморгал и вытер пальцами, указательным и большим, заблестевшие глаза - от переносицы к краям. - Но с главой управы ты сам вопрос порешай - еще десять процентов.

***

Мэр префекту сказал: посылаю тебя на Востоко-Юг разобраться с провалом на выборах: кадры подвели Бабца или Бабец подвел свои кадры. Вот такая пуля прилетела!

Дни, недели монстр молчал - никого не вызывал, не ездил знакомиться по районам, не собирал совещаний, уволил только водителей Бабца за скверный запах и бедный вид да поменял положенную префектам «Вольво» на ­«Ауди 8» (великодушно предложенную дальновидным застройщиком в аренду по цене, равной «за так»), велев окружному ГИБДД выделить для сопровождения «Лендкрузер» с мигалкой.

Где он проводил остальные часы, дни, недели? С кем что перетирал? Обсуждал «правила игры», прежде чем нажать play? Разбирался с кадрами - кто чей? Размечал доставшуюся делянку: откуда вынимать, кому носить, сколько и как прилично отвести ручеек от общего течения и запрудить собственный рыбхоз?

Но никто пока ничего не видел - темно и поэтому страшно; в округах префектов почти не меняли, а если кто-то рос или умирал, на смену предсказуемо приходили люди из системы, или, как говорили, «из семьи»: первые замы - свои, или из соседних округов (горизонталь), или начальники городских невкусных отраслевых департаментов, рвавшиеся на божественное «распределение средств целевого бюджетного фонда» и сопутствующие сладости территориального единоначалия (вертикаль), - расписание на пять лет вперед, ясно, «кто, если что...», и про каждого знали, «чей» - мэра или Лиды, самое меньшее - «Левкин его двигает...»; явление монстра в богатом Востоко-Юге поразило правительство и префектуры, и черный управский люд, и муниципальную голытьбу - крепость, выстроенную волшебным «всем всё понятно», а тут непонятно! А вдруг мэра «нагнули» федералы? Тонем?

***

Эбергард не спустился в метро, смотрел, паря над сочившейся раной жизни, метрополитеновским устьем, на течение нижней, обыкновенной жизни, на возникшие (казалось ему - раньше не было) сословия людей, согласившихся с пожизненной и наследственной низостью, - не горы и языки разделяли теперь русскоязычных, не полосатые столбики и мускулистые имена вождей, а - восходящий поток воздуха поднимал одних, земля же притягивала других, многих. Люди разделялись по участи. Миллионы согласились стать мусорщиками, проводниками поездов, расклейщиками объявлений, вахтерами, водителями, продавцами, массажистами, нянями грудных детей, дворниками, кассирами платных туалетов, переносчиками тяжестей, дежурят у компьютерных бойниц, смотрятся в мониторное небо, садятся за почтовые решетки и на цепь в стеклянные банки... Некрасивые люди из съемных квартир разбирают сотни низких уделов для некрасивых людей-пчел в дешевой одежде с жидкими волосами и рябым лицом, учатся опускать глаза, знать место... им отвели место, где им можно громко смеяться, с такими же - образовывать семьи, таких же - рожать, и по телевизору в утешение покажут множество мест, где им не побывать, покажут жизнь настоящих: вот это - жизнь, а вы - тени ее, сопутствующий мощному движению крупного млекопитающего однонаправленный мусор; делайте всё, что скажут, питайтесь по расписанию - у них, вот у этих, жалких, расписанных, свои школы, особые дворы, магазины, свой язык и телепрограмма... Эбергард давно не спускался в метро, к этим, в плацкартные вагоны, очереди сбербанка, подсобное хозяйство участковых и уличного быдла - но понимал: родом отсюда, но теперь он и друзья, и соседние «правящие круги» живут на летающем острове - их поднимает теплый воздух и несет; оседлали, удержались, угадали, повезло, и он не вернется - сюда. Только гостем.

Рис. Валентина ДРУЖИНИНА.

Рис. Валентина ДРУЖИНИНА.

- Смотрел я бюджет на будущий год... А вот если забрать у тебя бюджет? А, Эбергард?

Следовало сказать: «Мы уже говорили про это в сто тридцать второй серии», с мая только и продержался, кровосос, на дозе... Семь месяцев. Потом привыкание и - повышение дозы. Еще Эбергарду захотелось сказать: «Когда вы нажретесь?!!»...

- Ты один. И я один, - говорил Гуляев с обидой: как это прежде Эбергард этого не замечал? - А я генерал. Пятьдесят девять лет. А уйду на пенсию, за квартиру будет нечем платить. Ну, не буквально, конечно... Давай вместе? И тогда почему, - Гуляев нарисовал «20%» (и бумагу заготовили), - а не «30» или «40»? Мне нужно такое дело, чтобы кормило, когда ни меня, ни префекта, ни мэра уже не будет... Чтобы внуков моих кормило! Бери что-ни-будь в аренду, торгуй, давай строй что-нибудь... А я буду с тобой. Я не щипач, мелочь не нужна!

- Я не подведу, Алексей Данилович, - тепло (спасибо за открытость и доверие щедрой души) пообещал Эбергард, - и дам предложения.

***

С утра в день рождения монстра инвесторы и гонцы из «города» с коробками, пакетами, баулами и тщательно запеленутыми продолговатыми тяжелыми предметами, похожими на гробы (похоронно тащили в три обхвата), невысыхающей насекомой тропой потянулись через двор - поздравлять; в приемной скопился жутковатый сумрак из букетов роз; даже не попытавшись спросить места в очереди или записаться для истории (монстр внимательнейше просматривал записи, кто за кем и вообще: кто), Эбергард оставил «от прессцентра» лукошко: банки марийского меда и кедровые шишки - мед монстр любил, может, оценит; в девять тридцать вошли поздравлять начальники управлений (женщины пели самодеятельно сочиненное на русский народный мотив, монстр страдал), в десять тридцать - все двенадцать глав управ (никто не брал отпуск в начале февраля, поздравлять лично!) внесли напольные часы (помощник префекта Борис собрал по штуке евро), в одиннадцать поздравляли замы - золотой колокольчик; на три объявили благодарственное ответное чаепитие для «членов коллегии», обещали: приедет Кобзон; монстр отсылал полученные букеты избранным дамам, сопровождая собственноручными записочками «в ознаменование моего дня рождения»

- Он такой привередливый. Кто говорит: часики принеси. Он на совещаниях в мэрии у соседей всегда часики рассматривает. Кто говорит: по золоту интерес есть... А когда мне ездить выбирать? Купил хороший портфель и уложил в него: так, так, так и вот так, - Леня Монгол показал, сколько поместилось пачек. - Как думаешь?

***

- Гоняли, баалин, хоронить Ельцина. Префектов с замами!.. изображать простых жителей!.. толпа такая, в кашемировых пальтишках, и никто руки поднять не может от тяжести золотых часиков, промерз, блин, в своем пальтишке, что купил на распродаже в Дубаях, дожили: уже на похоронах выполняем программу «Зритель», а то икону встречали... Но все, конечно, оценивали позицию мэра.

- И как?

- Несильная позиция. С семьей не шел. С президентом не шел и даже позади президента не шел. Вообще - за оцеплением фэсэошников шел. Похоже, не утвердят.

***

- Мои друзья. Шел к вам и подумал: вот стоит ларек. Что это значит? Значит, занесли две штуки в потребительский рынок под конкурс...

- Сейчас поболе, - Хериберту очень всё нравилось.

- И каждый месяц - пять сотен. А таких ларьков в округе шестьсот двадцать...

- Ларьки. Уборка мусора. Возведение строений. Покраска. Озеленение. Железные, блин, дороги. Бензин. Забота об инвалидах. Таблетки в аптеках, ракеты...

- Вообще - всё! - взорвался вдруг Фриц, грохнув ладонью о стол, так что разлетелись вилки. - Ты же это хочешь сказать: всё. Так и скажи: всё!!!

- Да. Всё. Всё собирается и течет наверх, там собирается и дальше течет наверх, там собирается и - наверх. Как от ларька. Ларек - в потребительский рынок, ­потребрынок - главе управы, глава - заму префекта, зам - префекту, префект - часть в департамент, часть - мэру, мэр...

- Ты зачем людей-то пугаешь? - по-доброму спросил Хериберт, налил себе водки и выпил.

- Мэр, - Эбергард чертил пальцем протоки, - министрам, в федеральный округ, в администрацию...

- Ну, не так же буквально! Не чемоданами же, - Фриц любил точность, если уж начал разговор!

- Хорошо, - Эбергард показал: «подожди», - возможностями, землей, акциями и чемоданами. Я о другом. О непрерывности потоков, - он сложил руками гору, чуть разомкнув ее, как вулкан. - Течет снизу - от судьи, мента, коммерса, учительницы, от попа... От последнего, на хрен, пенсионера! От каждого купленного памперса!

- Ну так это испокон, - Фриц поковырял вилкой рыбу.

АВТОРА!

Александр Терехов, писатель: «Борьба с коррупцией по тяжести равна созданию атомной бомбы»

- После вашего романа остается ощущение: коррупцию в России не только не победить, ее даже уменьшить невозможно. Это так?

- Я, как и любой многодетный отец и автор романов, обязан быть мечтателем и поэтому верю, что воровство и подлость в России победить возможно. Но задача эта по тяжести равна созданию атомной бомбы, запуску первого спутника в космос или даже победе в войне и потребует огромного напряжения сил и от общества, и от государства. Потребуется жестокость, национальная солидарность, воля и личный пример политиков. Это не просто «национальный проект номер один», это вообще - единственный национальный проект. Все остальные, как мне кажется, бессмысленно начинать, они будут лишь прикрытием для «освоения бюджетов».

- Ваш герой мысленно задает вопрос коллегам: «Когда вы нажретесь?» А почему у чиновников такая ненасытность? Зачем им столько?

- С возрастом «расширяется кругозор», растут собственные потребности, растут дети, у которых свои, еще более высокие потребности. Есть и творческий момент в «больше, больше и еще больше…». Ощущение своей нужности и вовлеченности в «систему». Есть и соображения безопасности: на каждую хищную рыбу всегда находится еще более хищная, и «чиновникам-предпринимателям» приходится быть готовыми к «черному дню», когда заберут все, оставив кое-какую мелочь, процентов десять на пропитание, шунтирование и дачу в Швейцарии либо просто - заберут все.

- Ваш герой размышляет, куда, на какую высоту идут все эти взятки и откаты, которые не переварить обычному человеку. А где на самом деле конечная кубышка этой масштабной коррупционной цепочки?

- Даже видимый, задекларированный уровень потребления «русских богатых» потрясает мир, но есть и невидимки - люди, которые официально ничем не владеют, кроме скутера и охотничьей избушки, честно трудятся мэрами, губернаторами, советниками, несут крест депутатства разного уровня и проч., иронично улыбаясь при чтении очередного списка миллиардеров «Форбс». Насколько я себе представляю, это - «куда течет», а «откуда» - начинается в получасе езды от Москвы в любом направлении: обыкновенная жизнь, поезда, идущие со скоростью сорок километров в час, страшные отечественные самолеты, голодные солдаты, невольничьи очереди в налоговых инспекциях, смертельно больные, получающие «квоты» на операции под угрозой самосожжения, пустые библиотеки, вымирающее население, мало работы, много водки, чтобы вырезать аппендицит, надо ехать сто сорок километров, в каждом городе четыре лучших особняка - мэр, глава УВД, глава управления ФСБ, председатель суда.

- Мэр в вашей книге списан с Лужкова?

- Мне было бы грустно, если бы «Немцы» воспринимались как «роман о Лужкове и Батуриной». Мне кажется, это роман о любви, о детях как о единственном способе коснуться вечности, ну и немного - о быте «государевых людей». В каждом городе и поселке свои «Лужковы и Батурины». Лужков заслуженно стал символом того, что мы ненавидим. А сам по себе, как обыкновенный пожилой человек, еще недавно писавший гордые письма президенту и грозивший основать и возглавить какое-нибудь общественно-политическое движение, а теперь затаившийся в небольшой ямке в земле, в ужасе гадая, когда прилетит очередная повестка, он достоин, наверное, только равнодушия. Но не жалости.

- Лужков уже не градоначальник. Коррупции в столице стало меньше?

- Трудно сказать, что происходит с расценками в высоких кабинетах. Те люди, которые «в курсе», никогда не будут писать романы. У них есть более высокодоходные и сладостные занятия. Я могу судить только на своем уровне - обывателя: я вожу маму на консультации в Первую градскую, вахтер как брал за проезд на территорию «соточку», так и берет. Расценки на то, чтобы твою проблему просто увидели (а не то чтобы решили), в госучреждениях не изменились. ТСЖ дома, где я живу, по-прежнему завалено обвинениями в воровстве - беспросветно.

Я не думаю, что увольнением мэра или сменой президента можно очистить нашу жизнь, что есть простые и быстрые решения, какая-то кнопка, которую достаточно нажать один раз и…

- Как вы думаете, что чувствует сейчас возрастное поколение бывших чиновников, о которых вы пишете, когда они уже не при делах, но при деньгах. Страх, раскаяние, удовлетворенность?

- Эти пенсионеры прожили удивительную жизнь: из молодых коммунистических динозавров самые живучие из них эволюционировали в старых вполне современных частных инвесторов, живущих за счет «накоплений» неясного происхождения. Их трудовой путь никак не соотносим с понятиями «идея», «честь», «совесть», «принципы», «гражданская позиция», «Родина» (а кто из нас может этим похвастаться?), их главная задача была - выжить, уцелеть. И они с ней справились. Конечно, они счастливы и грамотно распределили детей и внуков по «органам», «бизнесу», гражданствам и госструктурам, и им чудно вспоминать, что последний советский мэр Москвы умер в очереди в собесе. Их опыт бесполезен, они заслуживают забвения.