Владимир Высоцкий. Зачем пел на Лубянке, как прощался с Каретным и спасался песнями по телефону
25 июля 1980 года не стало великого поэта, артиста и исполнителя любимых всеми песен песен Владимира Высоцкого. Фото: Евгений ГИК
25 июля - уже 36 лет как с нами нет барда и поэта. Вспоминая его, мы встретились на Радио «Комсомольская правда» с гидом общества пеших прогулок «МоскваХод», библиофилом Александром Мишиным.
ВСЮ ЖИЗНЬ БОРОЛСЯ С НЕДОЛЮБЛЕННОСТЬЮ
Андреассен:
- Александр, благодаря вам у «МоскваХода» появилось теперь две новые экскурсии – «Москва Владимира Высоцкого». Одна экскурсия идет по Пресне, заканчивается на Малой Грузинской - около дома, где Высоцкий провел последние дни, где умер. И другая - в районе Большого Каретного, где он жил с отцом и мачехой, «мамой Женей». Говорят, все идет из детства. Мама Женя практически заменила Высоцкому родную мать. Как это все повлияло на его будущее становление?
Мишин:
- Родители Высоцкого Нина Максимовна и Семен Владимирович вместе почти не жили - они расстались до его рождения, если быть точным. Это на ребенка, конечно, оказывает огромное влияние. Другое дело, что обе эти самые близкие ему женщины - родная мать и «мама Женя» - обе очень его любили. Будучи абсолютно разными по темпераменту… Пожалуй, Евгения Степановна Лихолатова, урожденная Мартиросова, была более земной, реалистичной. А Нина Максимовна очень любила театр. Кстати, наверное, ей мы обязаны тем, что Высоцкий однажды почувствовал «вторую реальность», которая ему очень помогла бороться с собственными комплексами. Нина Максимовна вспоминала, что, несмотря на очень небольшое количество средств в семье, с трехлетнего возраста Володю начали водить в Большой театр на дневные представления. То есть, ему этот мир был известен в детском и отроческом возрасте.
И «мама Женя» очень любила его. У нее не было своих детей. Более того, как стало известно, она сделала операцию, чтобы их вообще не было, о чем Семену Владимировичу сказала уже после смерти Владимира Семеновича.
К вечеру 25 июля каждого года памятника Высоцкому на Ваганьковском кладбище почти не видно за цветами. До закрытия кладбища люди несут гвоздики и свечи...
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Это было какое-то самопожертвование?
Мишин:
- Да. Потому что она понимала, что мальчик Володя, - наверное, талантливый и трудный, им надо заниматься. На дворе - 40-е годы, семья прожила несколько лет в Германии, приехала на Большой Каретный. Это трудное время. Детство Высоцкого, как у многих московских детей, не было безоблачным, не было и сильно обеспеченным, несмотря на то, что отец был военный. Евгения Степановна очень важную роль сыграла в его жизни, причем до последнего дня у них были очень теплые отношения. И когда у Владимира Семеновича были проблемы со здоровьем, когда он входил в свои «пике», она могла ему говорить такие вещи, которые он от других просто не принял и послал бы их на известные всем буквы.
Кто-то написал очень правильно: «Высоцкий любил, чтобы его любили». Вот эта недолюбленность, как ни странно… Боролся с ней всю жизнь. Он очень рано стал взрослым.
ОТЧИМ ЖОРА И ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА В БОЛЬШОМ КАРЕТНОМ
Андреассен:
- На ваших экскурсиях слушатели с изумлением узнают о том, что причина этой недолюбленности у него - во многом «благодаря» отчиму, «дяде Жоре».
Мишин:
- Был в жизни Высоцкого гражданский муж его матери, некий Георгий Бантыш, преподаватель английского языка, молдаванин. Они познакомились в поездке. Нина Максимовна очень любила поездки по воде на пароходах, теплоходах. И вот этот человек 10 лет был рядом с Ниной Максимовной. Высоцкий в то время был ребенком - маленький, очень хилый. Важно понимать: тот Высоцкий – сильный, подвижный, мощный, каким мы его знаем, - он себя таким сам сделал. Как барон Мюнхгаузен, вытащил оттуда, откуда обычно не вытаскиваются.
И вот этот Бантыш - наверное, в трезвом состоянии был вполне себе добросердечный человек, - когда напивался (а это бывало довольно часто, судя по воспоминаниям одноклассников Высоцкого), то как в известной повести «Доктор Джекилл и мистер Хайд», из него вылезал совершенно другой, отвратительный человек. Этот человек устраивал дебоши, избивал, бросался вещами. Однажды ударил табуреткой Высоцкого так, что тот чуть не остался без глаза. А Высоцкий был уже студентом!.. Битое стекло подкладывал в кровать к Нине Максимовне и пасынку. Ночью открывал горячую воду в общей ванной (они жили в коммуналке). Что это? Безумие какое-то. И Высоцкий об этом помнил всю жизнь.
Каждый год 25 июля у памятника Высоцкому на Ваганьковском кладбище поют его песни.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Помнил, потому что не простил, или потому, что пытался как бы справиться с ощущением униженности, перебороть его?
Мишин:
- Ему было очень обидно за мать, наверное, которую он не вполне тогда мог защитить. Его ближайший друг последних лет администратор Театра на Таганке Янклович Валерий Павлович вспоминает, что незадолго до смерти Владимира Семеновича они поехали на Большой Каретный по его инициативе. Это было последнее путешествие Высоцкого на свою малую родину. Высоцкий посмотрел, походил, что-то сказал. Сказал о той неутоленной боли, которая в нем есть, о некоем раздраженим. И сказал: все, закончено. То есть, попрощался с этим местом. Вот такое было завершение его отношений с детством. Да, он преодолел себя, но это стоило многого.
ПРОЧИЛИ КОМЕДИЙНУЮ КАРЬЕРУ
Андреассен:
- «Таганка», которая ассоциируется у нас с Высоцким, в маршрут экскурсии не входит. Тем не менее, естественно, вы о ней не сказать не можете. Без Высоцкого этого театра как бы и не существует. Но, оказывается, еще до «Таганки» его не взяли в другой театр – в «Современник»...
Мишин:
- Когда Владимир Семенович заканчивал Школу-студию МХАТ, то ему прочили карьеру острохарактерного актера комедийного плана, даже водевильного. Он мог бы быть очень ярким актером в тогда разрешенном Зощенко, Салтыков-Щедрин и т.д. Но этого в театре не было. А ведь это его темперамент – бурлеск, критика, ирония, сарказм. И все это сыграно им в его лучших песнях, они же - мини-театральные постановки. Может быть, это его лучшие роли.
Андреассен:
- Имеются в виду и саркастические песни, которые высмеивали советскую действительность?
Мишин:
- Он никогда не был против власти. Власть его интересовала, но он понимал, что люди все одинаковые, со своими достоинствами и недостатками. И когда в свое время читали на могиле Гоголя, любимого писателя Высоцкого, слова из Святого Писания: «Горьким словом моим посмеются», мне кажется, это относится и к самому Высоцкому. Он пишет о себе как о злом шуте и т.д. У него много масок-ролей, но он хочет людям, о которых пишет, к которым адресуется, счастья и добра. Его любимый автограф – «Всяческого добра». Подразумевалось и духовное добро, и материальное.
И вот он заканчивает Школу-студию МХАТ и пробуется, едет в Ленинград в театр к Акимову, но он там не нужен, играет в Москве в Театре миниатюр у Полякова в саду «Эрмитаж» (рядом с Большим Каретным) маленькие роли. Затем - Театр на Бронной, где он знакомится с Фаиной Георгиевной Раневской. Это очень известный эпизод. Как-то Фаина Георгиевна после отпуска пришла в театр, посмотрела на доску объявлений, а там было одновременно четыре выговора актеру Владимиру Высоцкому, которого она не знала. И она якобы в сердцах воскликнула: «Кто же этот бедный молодой человек?» - «Это я, Фаина Георгиевна», - сказал Высоцкий, который был ниже ее ростом. Там они познакомились, а потом много общались у Всеволода Абдулова.
Это сейчас Кафедральный собор на Малой Грузинской выглядит так шикарно. А когда Высоцкий смотрел на него из окон своей квартиры напротив, здание было заброшено. Владимир Семенович даже отвернул стол от окна - сел к нему спиной.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
ВО ВСЕМ ПОМОГ ГАМЛЕТ?
Андреассен:
- Вы упомянули сейчас маленький рост. Это тоже было причиной того, что где-то не смог он что-то сыграть?
Мишин:
- Когда он выпускался в Школе-студии МХАТ, говорили, что вообще у Высоцкого «трудная внешность» – прикус неправильный, нижняя челюсть выдвинута. Ведь идеал красавца, героя-любовника в театре меняется. И тогда это были по нынешним временам довольно слащавые типы. А вот этот проявленный мужественный характер Высоцкого подходил для рабочих, для прорабов.
Для меня тоже очень примечательно, что Высоцкий, называя себя часто уродом, причем это не было пафосом, он себя считал уродом внешне… Рост не маленький, нормальный - 170, но он же худенький. Он это преодолевал.
Когда он в себя поверил? Наверное, все-таки на «Гамлете». Вообще Любимов понял, что эта роль, если он с ней справится, - только его… Поначалу же все было очень неясно, репетиции шли полтора года, план менялся. И Высоцкий заставил Любимова поверить, что это он – Гамлет. И потом от себя эту роль не отпускал.
Я хочу процитировать отрывок из воспоминаний Вениамина Смехова: «Гамлет, видимо, был для него важнее благ и доводов. Он бы с края земли вырвался играть его, даже если бы уже совсем ни с кем не общался в театре. Он прилетал, приплывал, он и больным приползал к любимой роли. Он был отходчив. Его не назовешь упрямцем. Многим прощал, кому и прощенья нет, он умел и повиниться, пусть кратко, через губу, он не был гордецом. Но за Гамлета Высоцкий мог даже впасть в грех злопамятства. И впадал».
Одну из своих экскурсий Александр Мишин заканчивает у дома на Малой Грузинской, где последние годы жил поэт и бард. В синей папке - фотографии, которые вам покажут во время экскурсии.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Алла Демидова, которая с ним играла в этом спектакле, писала о том, что после этой роли Высоцкий вышел таким глубоким философом. Но он играл Гамлета практически 10 лет. Менялся ли Высоцкий, менялось ли его виденье этой роли?
Мишин:
- Это очень хорошая тема, потому что мы воспринимаем человека после смерти по факту последнего времени его земной жизни. А уникальность актера, певца и прежде всего поэта, каким Высоцкий и хотел быть в глазах публики, - в том, что он очень менялся. Высоцкий 60-го года и Высоцкий 80-го (пусть со мной спорят), я бы сказал, - два достаточно разных человека. В 60-м году - юноша без определенного будущего пути, начинающий писать песни. А 80-й год – это очень уставший человек, но наверху той горы, на которую он так взбирался. И были бы, наверное, другие вершины. Он стал глубже, разнообразнее в подходах, и не только к этой роли.
Окна бывшей квартиры Высоцкого - на 8-м этаже - выходят прямо на Римско-католический собор.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
ОТНОШЕНИЯ С ТАГАНКОЙ УСЛОЖНЯЛИСЬ
Мишин:
Многие считают, что наряду с Шекспиром и ролью Гамлета огромную роль в жизни Высоцкого сыграло творчество Федора Михайловича Достоевского. Так получилось, что в одной из ролей по Достоевскому в «Преступлении и наказании» Высоцкий появился впервые в Центральном Доме работников искусств на Пушечной в 1959-м году. Это было первое публичное выступление. Кстати, газеты положительно отреагировали. А последняя – роль Свидригайлова на «Таганке». Высоцкий находится в кресле, он не двигается почти, он там работает голосом, он истончается.
Когда сейчас слушаешь записи Высоцкого, у меня очень часто возникает ощущение, что этого человека можно воскресить, материализовать через голос. Настолько он убедительно явно присутствует здесь и сейчас. И он, конечно, голосом своим владел великолепно, что бы кто ни говорил. Именно тем голосом, который знает вся страна и весь мир.
Андреассен:
- Тем не менее, в 1980-м году Высоцкий собирался уйти с «Таганки», собирался начать какую-то совершенно другую карьеру. То есть, человек не собирался покидать этот свет. Что это был за переломный период и почему он не состоялся?
Мишин:
- Это было трудное для Высоцкого время, потому что он был уже очень больным человеком. Я совершенно здесь не имею в виду так называемые вредные его привычки, которые всем хорошо известны. Дело не в них. Спал по пять часов. И многие не понимали вообще, как он успевает делать то, что он успевал делать. Это был очень редкий случай полной всесторонней самоотдачи в каждый конкретный момент, секунду его творчества. На стихи оставались ночи. Днем были концерты, спектакли.
Да и отношения с Любимовым усложнялись. Потому что усложнялся актер и человек Высоцкий. Ему стало тесно в рамках «Таганки». Кроме всего прочего, уже во второй половине 70-х годов некий задор, легкость, с которой существовал коллектив, уходили. Все заматерели, появились семьи, амбиции, некоторая дележка средств – возможных и невозможных. Деньги нужны всегда, их еще никто не отменил. И на Высоцкого постепенно стали смотреть как на человека, который отодвигает остальных.
Да, театр – культура настроения. Как любил говорить хороший знакомец Высоцкого Андрей Александрович Миронов, когда в своей «Сатире» видел с утра, придя в курилку, группы товарищей, что-то активно обсуждавших: «Против кого сегодня будем дружить?» - спрашивал Миронов. Потому что и у него была антипартия, его тоже крайне не любили.
Эта табличка - тоже на доме на Малой Грузинской: "От благодарных людей Камчатки - Володе..." По-родному так.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Потому что талант.
Мишин:
- И Высоцкому надо было искать какие-то новые рубежи. Он борец, он все время плывет вперед. Кстати, очень хорошо плавал. Любимая стихия – вода. Он же говорил: «Если я утону, ищите выше по течению».
Когда создавался замечательный фильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя», может быть, не все знают, что Высоцкий там в отсутствии Говорухина, вынужденного на несколько дней уехать, целую серию делал. То есть, выступил как режиссер. Причем многие думали, что вот Говорухин уехал, можно расслабиться, выпивать. Когда Говорухин вернулся, съемочная группа – и актеры, и осветители, в общем, все - сказали: он нас измучил! Такой дисциплины жесткой, четкой, такого просчета ситуации еще не было! Никто не ожидал от Высоцкого, у которого была уже определенная репутация, такой собранности. И его самоотдача в кадре - он ведь выступал одновременно и как актер, и как сам себе режиссер.
И ему это понравилось. Он хотел работать над фильмом «Зеленый фургон», который нам известен по Харатьяну и Соловьеву. Хотел играть этого Красавчика. Он потом понял, что он немножко уже староват для этой роли. Хотя сил в нем было много. Ведь когда Высоцкий умер, никто не поверил в это. Потому что до последнего, несмотря на очень разные состояния, он мог быть в отличной физической форме.
ОТ ДОСТОЕВСКОГО ДО ВСТРЕЧ НА ЛУБЯНКЕ...
Андреассен:
- И выступал до последнего.
Мишин:
- Последнее выступление было 18 июля. «Гамлет» был последний, за неделю до смерти. Тяжелый, с одышками, врачами, уколами разного рода, но был.
Вот мы говорили о том, что Высоцкий в детстве был мальчик слабенький, хиленький. В итоге он себя сделал. И почувствовал себя гораздо выше ростом. Как он пишет в стихотворении: «Я при жизни был рослый и стройный»Это очень важное ощущение - не реального роста, когда тебя этот рост пригибает, а того масштаба, которым ты можешь быть.
Мне очень нравится одна история, рассказанная Юрием Владимировичем Никулиным. Они не дружили, но Высоцкий, Марина Влади бывали часто с детьми Влади в Цирке на Цветном бульваре. И потом были какие-то посиделки очень скромные. И вот Высоцкий однажды спросил у Никулина: «А кем бы я мог служить в цирке?» А тот для себя уже понимал это. Он сказал: «Володя, ну, конечно, воздушным гимнастом. С твоей фарфоровой отточенной фигуркой, с твоим легким весом, не тем гимнастом, который подхватывает, а которого подхватывают, бросают, и ты летишь». И вот это Высоцкому безумно понравилось.
Мемориал на доме на Малой Грузинской.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Ощущение полета вообще в его жизни значило очень много. Иногда до безумия. Водил он машины, конечно, страшно. Все, кто с ним ездил, вспоминают это, мягко говоря, со смешанными чувствами. Потому что тормозов не было. Не то, что он это делал специально, - он был такой. Милиционеры спрашивали его: «Владимир Семенович, ну что же вы опять нарушили правила?» - «А вот эта импортная машина ехать медленно не может». Он это так играл, что на него махали рукой и отпускали.
Андреассен:
- Узнавали и отпускали. Кстати, раз уж про милицию упомянули, то, может быть, и КГБ здесь вспомним? Имел ли Высоцкий какие-то связи с КГБ?
Мишин:
- Высоцкий был обвешан знакомыми высокими. Переводчик Брежнева Суходрев, многие другие люди из ЦК партии, просвещенные, либеральные – как угодно. Умные люди. Такие же люди были, несомненно, и на Лубянке. Высоцкий там часто выступал с концертами.
Андреассен:
- Прямо на Лубянке?
Мишин:
- В старом клубе КГБ им. Дзержинского, на Большой Лубянке. И мне известно от моих старших товарищей, которые связаны с этой организацией, что там он бывал довольно часто. Были общие концерты, общий зал. А потом - концерты для избранных, для руководства.
Андреассен:
- Он не гнушался этим? Или он не делал разницы между людьми?
Мишин:
- Это тоже люди. Более того, мтам же в зале сидели фронтовики тогда еще, в 70-е годы. И причем не старые еще люди, 50-60 лет, которым военные песни Высоцкого были очень понятны. Вот это, повторяю, парадокс. Вспоминают ситуацию: пришли в студию грамзаписи, в дирекцию. А все заводы, которые выпускали грампластинки Советского Союза, кричали: дайте нам Высоцкого! Мы вам 300 раз план сделаем. Не давали. Потому что идеология побеждала. И вот Высоцкий понимал, что если он растрогает, извините, разжалобит этих чиновников, - может быть, что-то случится. И они плакали, мужчины эти серьезные, 60-летние начальники, ветераны войны, над его песням...
Андреассен:
- Только концертами эти контакты и ограничивались?
Мишин:
- Высоцкому приходилось отчитываться в КГБ о своих зарубежных поездках. И он рассказывал очень близким людям, что да, я говорю правду, на 90 процентов. Высоцкий в силу своего громадного ума очень аккуратно вел себя за рубежами. Он никогда не говорил того, что могло бы ему повредить. И то, что считал излишним.
Он понимал, что его аудитория - здесь, в СССР. Но он при этом был человеком мира. Спасибо Марине Влади, которая ему этот мир раскрыла. Кстати, после свадьбы, а они бракосочетались 1 декабря 1970 года в Грибоедовском загсе, он только через три года был выпущен за границу. До этого Марина приезжала сюда. Так вот, в КГБ он рассказывал о том, что «там» видел, слышал. Но - «90 процентов».
В какой-то момент он был очень напуган, - я думаю, что слово «напуган» здесь уместно, - когда арестовали и посадили его учителя по Школе-студии МХАТ, выдающегося писателя и филолога Андрея Донатовича Синявского...
Этот кадр тоже сделан 25 июля на Ваганьковском: чуть в стороне от памятника Высоцкому люди садятся вдоль могил и тоже поют Высоцкого. И пусть вас это не коробит! Это дань памяти и своим мечтам, и великому человеку.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Высоцкий и слово «напуган» - они как-то не сочетаются...
Мишин:
- Синявского арестовали за те произведения, которые были опубликованы за рубежом. Но в квартире Синявского были изъяты документы, в том числе и записи на бобинах песен Высоцкого. Потому что они активно общались и после окончания Высоцким Школы-студии МХАТ. Высоцкий видел в Андрее Донатовиче одного из тех редких людей, с которым можно откровенно беседовать практически на все темы. Конечно, Высоцкий в течение какого-то, может быть достаточно короткого времени, не понимал: а как могут на Лубянке против него использовать или не использовать эти песни.
Андреассен:
- Но он же сам приезжал туда выступать.
Мишин:
- Это будет позже. А тут - 60-е годы. Но я думаю, что уже в 1964-1965 году известность Высоцкого была настолько обширна, что там у кого-то хватило ума не заниматься «обработкой» Высоцкого, не гнобить его, а следить за ним. Конечно, за ним наблюдали. Это очень трудная, болезненная тема, но несомненно, что в окружении Владимира Семеновича были люди, которые на регулярной основе сообщали обо всем куда надо. Причем многие совершенно искренне, так сказать, из патриотических чувств, на защите идеалов социализма.
КОГДА ПОДСТУПАЛА БОЛЕЗНЬ - ЗВОНИЛ И ПЕЛ ПО ТЕЛЕФОНУ
Мишин:
- Я уже сказал, что Высоцкий был очень умный человек. Мне кажется, это вытекает из всей его жизни, из плотности этой жизни. Но я хочу процитировать очень хорошие слова и редкостные слова выдающегося поэта Александра Петровича Межирова, который, как и некоторые другие, как, например, Слуцкий и Самойлов, очень хотели ему помочь: «О Высоцком очень трудно говорить. Он был очень не похож на тот образ, который он создал в своих песнях. Он был совершенно другой человек. Я думаю, самое главное, что в нем было, - это ум. Он был дьявольски умен, пронзительно. Он был странным образом не по-современному воспитан. Он был светский человек, настоящий светский человек, когда светскость не видна, а растворена в нем. Общение с ним, когда он не был болен, было радостью любому человеку. Тогда он был поразительно тактичен. Он, конечно, был мученик. Иногда он звонил довольно поздно, позже, чем обычно, абсолютно не больной, но, видимо, ощущающий, что на него находит эта болезнь. И он начинал петь по телефону. И чувствовалось, что ему не важно, кто его слушает, а важно попробовать в муках преодолеть наступающую болезнь». Он мог петь очень долго, по несколько часов. Я сказал, что он самоотдавался. Даже по телефону.
Андреассен:
- Этот эпизод вы рассказываете на экскурсии, когда она уже подходит к концу, когда вы подводите людей к дому на Малой Грузинской, под окна бывшей квартиры Высоцкого. А мог ли избежать этой болезни? Вы говорите, что он мог по четыре-пять месяцев ничего не пить...
Мишин:
- И больше. Когда говорят о Высоцком так уничижительно, сплевывая, как об алкоголике и наркомане, тут надо сказать, что у человека была необыкновенная воля. Да, с одной стороны, так его организм был расположен, что он страдал запоями - с довольно раннего времени. Но между ними бывали очень большие промежутки, когда не было ни капли спиртного. Он, конечно, сокрушался, говорил: что ж я, не могу, как нормальный человек, три-четыре рюмки выпить? К сожалению, очень часто эти запои заканчивались болезнью и больницей. Да, он знал, чувствовал, когда это начинается. Чувствовали уже в театре. Алла Демидова об этом пишет, что он нервно играл за неделю, за полторы. Это как цунами подходило. И продолжалось какое-то время.
Потом было стыдно, потому что было пропущено это, не сыграно то. Но Высоцкий всегда компенсировал кому-то что-то, если он кого-то обидел. Более того, он часто делал то, чего он мог бы не делать. Можно вспомнить один эпизод замечательный. Он заходит к директору своего театра Николаю Лукьяновичу Дупаку, дай бог ему здоровья, ему идет 95-й год жизни. Легендарный Дупак, замечательный актер и замечательный человек. И видит, что Николай Лукьянович, ветеран войны, растирает ногу. Спрашивает: а «Что такое?» А нога у него была обморожена с Великой Отечественной войны. Высоцкий берет картонку, обводит его ступню и из-за границы привез ему такую отличную хорошую обувь, что Дупак просто был растроган донельзя.
И зимой 25 января несмотря на морозы весь день на могилу несут цветы.
Фото: Наталия АНДРЕАССЕН
Андреассен:
- Вот к таким историям про Высоцкого мы больше все-таки привыкли. Однако на экскурсии вы приводите слова Армена Джигарханяна, который вдруг почему-то сказал про Высоцкого, что это был «страшноватый человек». Почему?
Мишин:
- Я думаю, вот что он мог иметь в виду. Высоцкий настолько был правдив в том, что в нем происходило, как он переживал советскую действительность, события в мире, он был очень тонкокожий человек, с обнаженными нервами. Вот такое горение неприятно. Этот человек тебе дает не только тепло и заботу, а может еще и обжечь. И это страшновато. Он все время находился как на юру – на открытом месте, обдуваемом всеми. Неуютный был человек Высоцкий. Особенно в последние годы. И эта неуютность многими тяжело переносится. Она воспринимается как страшноватая, боишься заболеть этим. Я думаю, комфорта в нем не было никакого. Он еще в своей известной анкете 1971 года ответил: «Вы бываете счастливы?» - «Иногда». И я думаю, что вот эта «счастливость», ощущение легкости у него хоть и бывало до конца жизни, но, к сожалению, все меньше и меньше.
Андреассен:
- В этой же анкете он написал в ответе на вопрос «Хочешь ли ты быть великим?» - «Хочу и буду»?
Мишин:
- Да. И ведь еще нет «Гамлета». Он только репетируется. А уже есть это «Хочу и буду». И следующие десять лет жизни это получилось. Какой ценой? Вот говорят: мол, Высоцкий рано умер, в 42 года. Но вы знаете, некоторые проживают и 90 лет, а в общем - и не жили. Высоцкий, повторю, очень трудный случай, потому что он позволил себе взлететь так высоко. В этом отношении тоже золотые слова Демидовой. Вот упрекали близких друзей Высоцкого, его родственников: ну чего ж вы его не остановили?! А Демидова сказала: «Как можно остановит за шасси взлетающий самолет?» Это не было позволено никому, может быть, за исключением одного человека, который имел огромное влияние на Владимира Семеновича, - это Марина Владимировна Полякова-Байдарова, которую мы знаем как Марину Влади.
Андреассен:
- О Высоцком можно говорить бесконечно. И каждый год 25 июля и 25 января люди идут на Ваганьковское кладбище с цветами. Песни поют там. Ту же «Я не люблю», которая едва ли не гимном Высоцкого считается. А ведь он там менял строки...
Мишин:
- Сначала было «И мне не жаль распятого Христа». Потом это поменялось на «Вот только жаль...». И это принципиальное изменение. Вообще тут надо сказать, что надо очень внимательно слушать Высоцкого. Многие песни сохранились в десятках записей. Менялся автор - менялись стихи и смыслы.
Очень хочется дожить до того времени, когда мы сможем в руках держать академическое издание Высоцкого, со всеми вариантами, правками и комментариями. Архив сохранился, надо сказать, очень неплохо, примерно на 90 процентов. Высоцкий в последние годы жизни больше стал ценить свой архив.
Вообще я думаю, что Высоцкий становится актуальнее. Судя по тем политическим форумам, по страстям, что кипят в интернете, - настолько яростные бои идут... Хотя Высоцкий учил: «Люди, слушайте друг друга. Умейте разговаривать.» То, что у нас, к сожалению, очень не хорошо происходит на всех уровнях – и бытовых, и выше. Я не хочу называть его проповедником, но мне кажется, что лучшие песни Высоцкого дают ощущение катарсиса в древнегреческом смысле, вот этого очищения и преображения человека.
Андреассен:
- Лучше и не скажешь.