Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+8°
Boom metrics
Звезды27 ноября 2019 14:00

Евгений Миронов испытал покаяние, когда увидел себя в роли Николая II

В Театре Наций прошла премьера спектакля «Я убил царя»
Участник спектакля, худрук Театра Наций Евгений Миронов был среди первых зрителей

Участник спектакля, худрук Театра Наций Евгений Миронов был среди первых зрителей

Фото: Анастасия ПЛЕШАКОВА

Режиссер Михаил Патласов сделал мультимедийную постановку, жанр которой, если бы это было кино, уместно назвать документальной драмой. Теперь докудрама и на сцене. Ну как на сцене? Скорее — в виртуальном пространстве, где происходит действие VR-спектакля. Вместо зрительного зала — подвал Нового пространства Театра Наций. Мы понимаем: место для просмотра выбрано ассоциативно с подвалом дома инженера Ипатьева, где в июле 1918 года была расстреляна царская семья.

Перед просмотром зрителям выдали очки, где вместо линз — экран смартфона, сбоку — сенсорный датчик, с помощью которого можно путешествовать во времени, становясь свидетелем событий столетней давности. Сюжет запечатлен в фотографиях на «стенах» виртуальной шахты. Опустил голову — летишь в бездну. Задрал голову — поднимаешься вверху, как на скоростном лифте. Ощущение необычное до головокружения.

Когда привыкаешь - нажимаешь на датчик в очках, фотографии оживают и начинается действие. Перед тобой Евгений Миронов в образе Николая II разыгрывает сцену из домашнего спектакля по пьесе Чехова «Медведь». Одно из немногих развлечений, дозволенное царской семье в ссылке. «К барьеру!», - командует Николай в роли отставного поручика. А что? Царь был неплохой актер. Или это Миронов слишком хороший артист - играет и царя, и героя Чехова одновременно?

Структура виртуального спектакля выстроена хронологически, начиная с ссылки в Тобольск, где несколько месяцев жили Романовы в губернаторском доме. Приезда к ним по приказу Свердлова комиссара Яковлева. Снятие погонов с царя. Рассказ о том, как принималось решение Уральского облсовета об участи царской семьи, которая находилась в абсолютном неведении. Николай до последнего верил, что будет суд. О том, кто окружал семью, кем были их охранники. И наконец, история расстрела…

- Мы нашли больше двадцати документов, подтверждающих последовательность расстрела. Цесаревич погиб одним из последних, - говорит режиссер постановки Михаил Патласов. - Мальчика ранил его охранник Григорий Никулин. Но добить ребенка у Никулина не хватило духа. За него это сделал руководитель расстрела Яков Юровский. Ужас в том, что перед смертью 13-летний Алексей видел, как убивают его отца, мать, сестер... После расстрела каждый из участников хвастался, что именно он всадил пулю в царевича. А ведь это были не изверги, не палачи, а обычные люди, то есть наш народ, наши предки. Это страшное преступление и есть незакрытый национальный гештальт. Мы должны эту трагедию пропустить через себя, отбросив мифы и опираясь только на факты, разобраться в этой истории по пунктам.

Евгений Миронов смотрел представление, в котором сам же участвовал, через очки

Евгений Миронов смотрел представление, в котором сам же участвовал, через очки

Фото: Анастасия ПЛЕШАКОВА

За основу взяты дневники Александры Федоровны, Николая II, документы и рассказы участников расстрела. Все документы проверялись в Государственном Архиве РФ. Семья Николая II увлекалась фотографией. Сохранились сотни фотоизображений, которые с помощью специальной оптической схемы удалось превратить в видео. На документальную структуру нанизывались законченные сюжеты, которые разыгрывали артисты.

Участник спектакля, худрук Театра Наций Евгений Миронов был среди первых зрителей и смотрел представление, в котором сам же участвовал, вместе с нами через очки. Потом поделился впечатлениями.

- Виртуальный театр — пока экспериментальная, новая технология, - говорит Евгений Миронов. - Зритель сидит на неудобном стуле, на нем очки, которые режут голову — раздражающие факторы. Но эти раздражители помогают эмоциональной вовлеченности.

Само название «Я убил царя» подразумевает, что в каждом из нас есть неосознанное чувство вины за одно из самых страшных преступлений ХХ века. Это такая наша генетическая память, психологическая травма. При советской власти не было покаяния. Ради этих переживаний, ради покаяния мы и делали спектакль, который стоил немалых денег, времени (на подготовку ушло два года) и наших сил.